Всклочены волосы,
посажен голос,
Пьёшь остывший кофе и мчишься в офис.

моран, по правде говоря, был не готов встретить в лост спрингс своего давнего знакомого. более того, это даже повергло в шок и, возможно, некую степень ярости. садрагиэль. они встречались ранее, только при совсем других обстоятельствах. йохен тогда был частью сурового механизма, именуемого цербером, а джеймса, видимо, забавляло раздражать этого самого пса. несмотря на то, что, по большому счету, их встречи вовсе не были вынужденными и так далее по списку, они все же были. «что ты забыл на втором круге», — мысль надоедливо бегает в голове, ударяясь о стенки черепа и падая тяжелым грузом. приходит в себя, отряхивается, встает и снова бежит навстречу стене. «почему ты здесь? почему. почему. почему», — четко и уверено, еле сдерживая в себе прущую изо всех щелей неприятность, слегка приоткрыв пасть. глупо рассчитывать на то, что пес, животное, сможет выдавить из себя хоть слово (ах, вот встречали ли вы говорящих животных?), но каждый же может говорить с самим собой, в своей голове. «ты просто глупая псина», — и кажется, будто этот самоуверенный демон нашел новую мишень для развлечений. неужели было скучно отрываться на людях? неужели было скучно просто быть тем, кем ты являешься? неужели было сложно не лезть к кому-либо в пределах ада? сложно ли было, джим?..
моран, по правде говоря, был рад оказаться в лост спрингс. сначала лишь из-за того, что теперь его тело и разум будут полностью свободны, будут полностью принадлежать ему и никому более. потом, когда стало известно и о работе, о новой (хоть она и не особо отличалась от той, что была раньше) должности, он продолжал быть предельно довольным. то есть, да, первое ощущение, когда он оказался здесь — это недовольство и какое-то разочарование. ведь ходили слухи, что на десятый круг в основном попадают те демоны, что провинились в чем-либо. он просто не помнит, как принял известие о такой ссылке, не помнит, просил ли сам отправить его туда или просил остаться на новом месте. но сейчас, прожив в лост спрингс достаточное количество времени, иоахим может с уверенностью сказать: рад.
единственный минус, с которым мужчине не посчастливилось столкнуться, заключался как раз в начальстве. нет-нет, он знал, что начальником не будет, не стремился к этому даже, предпочитая занимать пост подчиненного. не было даже предположений, кто займет место главы охраны границ, но... «не ожидал тебя здесь увидеть», — сквозь зубы цедит моран, впервые столкнувшись с тем, кто теперь будет иметь полное право на командование. узнать садрагиэля не составило труда, а еще он даже нисколько не изменился. цербер сжимает кулаки, а на его скулах ритмично играют желваки, — «к начальству нужно обращаться на "вы", если ты не знаешь. впрочем, я не удивлен». приятным бонусом к самому йохену идет терпение. не бесконечное, разумеется, но вполне приличное. именно эта черта уравновешивает природную агрессивность и даже жестокость. и именно эта черта долгое время сдерживала его от желания начистить своему боссу (до сих пор непривычно так его называть; непривычно, противно, раздражающе) лицо, на котором чуть ли не постоянно растягивается мерзкая ухмылка.

Слушай приказ:
механический пёс — фас!

слишком много было приказов за всю смену и рабочий день в целом, и это повторялось изо дня в день. и хорошо, когда это все касалось лишь работы и должности, но часто бывало и такое, мол, принеси да подай, разберись с этим и сделай то, а кто границы охранять будет — не сказано и не понятно. однажды утром моран заметил неподалеку от своего рабочего места разбросанные бумаги. все собрал, конечно, да и бумаги-то были его, но чужие вещи трогать не стоит. и, конечно, было глупо полагать, что нос не в свои дела сует кто-то из таких же охранников, как и он, а вот джеймс вполне на такое способен. «какого хрена?» — мужчина бесцеремонно одергивает босса, который в то время разговаривал с кем-то по телефону, за плечо, ловит на себе раздраженный взгляд. ох, моран, зря ты позволяешь себе подобное. один из них просто безумец, который может позволить себе все, вот в буквальном смысле все, а второй просто вспыльчивый, и это все просто выводит из равновесия, заставляет делать то, что не следовало бы.
— я, конечно, сомневался в твоих умственных способностях, но даже не мог себе представить, что ты настолько, блять, тупой! — джеймс злится. джеймса раздражает наглость подчиненного. джеймс привык, что все должны слушаться и не позволять себе ничего лишнего. все, кроме него самого.
— ты брал мои бумаги? — моран полностью игнорирует все сказанное гвидиче, просто он терпеть не может, когда трогают его вещи, когда лезут в его жизнь.
— какие к черту... а-а-а, ты об этом. нечего оставлять после себя всякий хлам на рабочем месте. ты знаешь, я этого не терплю, — он сводит брови, качает головой из стороны в сторону. все до жути наигранно, дешевый спектакль, который больше противен, чем забавен.
— не смей впредь прикасаться к моим вещам, джим, — чуть ли не рычит цербер, глядя на начальника исподлобья.

Все переплетено! Море нитей, но
Потяни за нить - за ней потянется клубок.
Это мир - веретено, совпадений - ноль.

именно тогда гвидиче узнал, чем его подчиненный занимается в свободное от работы время. а моран вечерами ломал голову, сопоставлял факты, что ему известны, искал в каждом прохожем своего брата. это стало зависимостью, манией, одержимостью. он хотел найти потерянную часть самого себя. стопка за стопкой, рюмка за рюмкой — ярко-красный маркер под руководством руки йохена старательно выписывает круги, чертит линии. он сам уже путается во всем, что отметил для себя, но не решается начать с самого начала, с нового листа, потому что знает, что его ждет неудача. это невозможно — найти того, кого попросту прогнали, забрав память. невозможно, невозможно, невозможно. он откидывает бумаги в сторону, смотрит на ключи от машины, массирует виски, устало потирает глаза. и сегодня он точно никуда не поедет, это лучше оставить до завтра. как раз... короткий рабочий день [только бы джим ничего не придумал для собственного развлечения.], еще и есть возможность окончательно протрезветь к вечеру.
иоахим подзывает своих собак, заботливо возится с ними, кормит. три собаки, три головы цербера. на удивление символично. и по характеру псы были такими же, какими моран запомнил себя и своих братьев. признаться, за всей этой чередой событий, каждодневных попоек, собственной слабостью, он уже не знает и не понимает сам себя. не знает, чего ожидать от себя, не знает, как будет вести себя в определенной ситуации, половину он попросту не запоминает, а наутро, просыпаясь с новыми ссадинами и, возможно, сломанными ребрами, хрипло смеется. «опять не смог сдержать себя в руках. опять не совладал собой», — он гладит собак и снова бросается в объятия кровати.
он засыпает быстро. комнату оглушает писк входящего смс.

«завтра работаешь в две смены. JG»