Этот вечер мог закончиться как угодно. Звонком из налоговой или паникой куратора молодого сотрудника, что недавно был принят работы, ибо молодой парнишка часом раннее заключил сделку на колоссальную сделку, на столько сомнительную, что истерика, вкупе с вопросами, возникли у большинства бывалых. Черти с ним, даже сам Дэвид заерзал на своем предводительском мягком месте, но пара звонков уладило ситуацию, опустив ее в ноль по всем осязаемым не эфемерным фронтам. А с мальцом придется плотнее заняться. Глупая затея выбрасывать перспективных работников по малейшей осечке. Поставить ему более опытного наставника, например.
Маррей, возвращающий на своем рабочем столе все принадлежности по местам, уже готов был направляться домой. На часах половина десятого вечера. Офис компании, находящийся на одной из самых оживленных улиц, уже пару часов, как закрылся, и все работники разбежались по домам. На местах остались только диспетчеры, связанные с другими часовыми поясами и от того обязанные находиться на своих местах даже ночью. Правда, работа облегчается посменным режимом и повышенной оплатой за ночное времяпровождение вне отчего дома или семейного гнезда.
- Мистер Маррей? Уже уходите? – невысокая округлая девчушка лет двадцати, студентка. Учится по специальности рекламы и связи с общественностью. Опыт работы диспетчером в агентстве недвижимости – хорошее подспорье для будущих договоров о местах работы. Впрочем, не исключено, что идейная и активная девчонка останется в фирме Маррея надолго. От нее пахло корицей и выпечкой. Достаточно закономерно, учитывая, что она сама была воздушная и объемная, как булочка. Целестия Фаннинг.
Мужчина, улыбнувшись, остановился, не дойдя до выхода из офиса, отпуская ручку полустеклянной двери. Узловатая кисть легла на предплечье, поправляя на ней сложенный, дабы не помялся, серый пиджак.
- Да, Целли, - мягко отозвался начальник, - Уже пора, давно пора. Жена ждет. Опять будет слиться, что засиделся на работе. Та еще ревнивица.
Пара полюбовных трепетных смс от нее уже покоились в папке входящих сообщений на телефоне, что лежал в сумке, висящей через плечо, рядом с ноутбуком. Миссис Маррей, эта женщина жгучих контрастных оттенков, не смотря на все внешнюю агрессивность красок и формы, оставалась нежной женщиной, покорной и внемлющей к своему мужу. Золотая находка для Дэвида. С ней его познакомил сам друг Дэва, Крамер, на одном из вечеров. Точенная плавная фигурка и резкие выразительные черты. В ней что-то было, что цепляло сходу, без разбора и без задних мыслей. Тихий внутренний голос попросту сказал «мое». И оно стало твоим. На лице неизменная, мягкая улыбка, располагающая к себе.
- Ой да бросьте, мистер Маррей, - голосок тихий, но сейчас он особенно четко звучит в почти пустом зале, в котором из пары десятков рабочих было лишь двое, она, и еще диспетчер, похоже, отлучившаяся в уборную или до кофеавтомата. Дэвид позволял им подобные маленькие вольности, пока нет жалоб на долгое ожидание на линии. – Она вас просто очень любит.
Без компромиссов.
- Да, любит, - с некоторой лживой мечтательностью произнес Маррей. Они обручились каких-то полтара месяца назад. Пышную свадьбу обсуждали до сих пор, начиная от размера заказанного ресторана, заканчивая подвенечным платьем кофейного оттенка, шитого на заказ невесте, и от того сидящее на ней как влитое. Девушки фирмы, естественно, завидовали, но перечить не стоили – вряд ли они могут теперь рассчитывать на роль миссис Маррей теперь. Остались теперь мечты.
- Ключи у тебя, Целл? – дежурно задал вопрос Дэвид, скосившийся на окно по другую стену. На улице стремительно темнело. Возвращаться как можно позднее – это одна из черт Маррея. Когда основной поток машин уже иссяк, а на фоне желтеющий запал минувшего заката, под музыку былой классики девяностых.
- Да, сэр, - вечно радостная. На самом деле сидит на винте. Без шуток, и речь не о строительном варианте или компьютерной утвари. – Закрыть в шесть утра и передать ключи на вахту!
Длинные пальцы начальника выщелкнули звук на уровне груди, чтобы указательный палец был чуть позже наставлен в сторону девушки:
- Верно! Приятной ночи, Целл.
Пустые этажи, отведенные под фирму. Дэвид имел приычку эти два этажа спускаться пешком, и только последние двадцать, ведущие к земле, уже на лифте.
Пусто.
Или нет?
- Мистер Маррей, - Мужчина остановился, уже  готовый спуститься перелетом ниже, минуя последний, отведенный под компанию этаж. Шаг назад, выпрямленная осанка, разворот. Среди полустеклянных матовых кабин семенила на высоких каблуках девушка. Женщина, даже стоит сказать, если сравнивать с той же Целестией. Она была нанята относительно недавно, ее звали Синтия Мурр. Глупое имя. – Мистер Маррей!
Он стоял и ждал, когда она приблизиться и, наконец, перестанет кричать. Громкие звуки раздражали. Когда между ними осталось около двух метров, он произнес:
- Синти? Почему еще на рабочем месте? – за сверхурочную работу здесь не платят, а значит, никаких оснований у нее не было засиживаться допоздна – права на это имел только Дэвид. Хотя бы потому что он сам платил себе зарплату. – Время позднее.
- Ох, завозилась, была на связи с журналом, который хочет написать о нашей компании в ближайшем издании.
С каких пор журналисты беседуют с непроверенными работниками, которых, в принципе, не допускали до связей с общественностью?
- Он такой душка, думаю, он, с моих слов, напишет замечательную статью.
О любых попытках написать про риэлтерскую кантору мистера Маррея, последнему бы донесли тут же по факту. Но он не помнил, чтобы секретарша ему оставляла заявку об этом сегодня на столе. Не утром, не после обеда.
- Вас подвести? – блондинка. Где-то внутри Дэвид ненавидел платиновых, и восхищался.
Дива рассмеялась, звонко, сочно, оставляя неизгладимое впечатление на памяти. В груди предпринимателя будто от засохшего цветка отпорхнули пара влажных лепестков.
- Если не сложно, – обворожительная улыбка, едва-едва сомкнутые зубки, которых касается изнутри язычок, так делала иногда супруга – более мягкая и невинная версия облизывания кончиком объемных губ. У жены вот только это получалось более изящно, нежели у этой девицы. Кто знает, может, Дэвид уже попросту привык, раз у него просыпался низменный животный инстинкт, быстро заткнутый и усыпленный. – Я боюсь, что начнется дождь.
Дэвид хмыкнул, и качнул головой, указывая вниз, на пролет ниже – все же, принципам не стоит отказываться. Если он собирается зайти в лифт только на двадцатом этаже – он это сделает.

Улица встретила своих посетителей прохладой, приятно касающейся оголенных участков кожи. В условиях жары июля – это было как наградой после рабочего дня. Дэвид на несколько секунд замер, глядя на индиговое небо, на котором уже виднелись звезды.
- Мистер Маррей? – он опустил глаза, не меняясь в лице.
- Дэвид, - почему бы и нет? Все же, становление благоприятных отношений среди коллег – важнее, чем тяжелая и жесткая рука управления.
- Дэв? – смеющийся переливчатый голосок, женщина села в машину, - Я могу называть тебя так?
Нет.
Хонда заурчала двигателем, отозвавшись на ключ зажигания.
- Зеленая улица, если не сложно, я живу около большого супермаркета, так круто, в самом деле , не надо далеко ходить за покупками, - ее треп был осторожен.
Всю дорогу Синтия трещала о том, как она рада была работать в компании Крамера и Маррея. Сама честь, все такое. Дэв уже слышал ее. За весь этот период, пока Дэвид поддакивал и мурлыкал смехом, поддерживая любую заданную тему, он всего лишь пару раз вник в суть, понимая, что речи девушки чересчур умные, но шаблонные. Он предпочел лишь в фоновом режиме выдерживать разговор.

- О, мой дом, тормози, - машина, скрипнув шинами, остановилась около многоквартирного дома премиума класса. Здесь в основном была сдача по аренде, в большинстве своем людям с временным местом жительства. Что-то вроде частной гостиницы, которую когда-то раскупили на частное использование. – Спасибо, Дэв.
Дэвид.
Он улыбнулся. Вновь. Устало. На телефоне, что был в стойке в приборной панели, подключенный к громкой связи, щелкнул прием сообщения. От дочери.
«Папа, ты скоро?»
- Сколько малышке?
Не твое дело.
- Шестнадцатый год. – отозвался на вопрос Маррей, приглушая музыку в салоне.
- Извини, что тяну время, - вдруг стушевалась она, замявшись. – Просто…
Какое-то невнятное мурлыканье и бурчание. Белые пальчики запутались в складках футболки.
- В чем дело?
- У нас вчера двух людей убили в подъезде. Кто-то из местных. Я боюсь. Не мог бы ты меня проводить?
Дэвид дрогнул челюстью. Скосился на пешеходный переулок рядом с домом. Он опаздывал домой. Аврора уже наверняка беспокоится. Он пропустил ужин. Опять.
- Я угощу вином. У меня осталась бутылочка от бабушки, восемьдесят третьего года. В долгу не останусь.
Женщина, сама приглашающая выпить? Не ново. Но приятно. Дэвид не был любителем выпить, но отказывать – не хотелось. 
- Хорошая идея. – согласился мужчина.

Ухоженный подъезд, приятная отделка, отсутствие соседей, которые заметили бы Синтию со своим спутником. Второй этаж, крайняя квартира. И чем дальше Дэвид заходил, тем меньше думал о том, что его ждут дома дочь и жена, и отнюдь его мысли были связаны не с самоцелью удовлетворения собственного либидо.
- Бабушкина квартира? – предположил Дэвид, стараясь скрасить молчание, уже тогда, на чужой кухне. – Приятненько.
- Да, - согласилась Синт, оставляя в закрытой комнате, в которую Маррей, по этическим причинам, не лез, свою сумку. – Досталась по наследству, я сюда переехала и вот, пытаюсь устроиться.
Пока Дэв садился за стол, женщина отошла к шкафчику под потолком, извлекая от туда зеленую бутылку.
- Мне нравится, - соврал Дэвид.

Он разглядывал собственное отражение в застекленной фальшивой картине. Жалкое алмазное зрелище, собранное из пластика. Красиво, если так подумать, но не более. Подделка. Люди любят все блестящее? Конечно любят. Драгоценность, доступная по дешевке.
Усталый внешний вид, но всегда опрятен и ухожен. Стоило бы принять холодный душ – и готов к работе. Обратил внимание на отражение женщины, чуть менее четкое, чем он сам. Изящная линия бедра, волна белых волос. Синтия извлекла пару бокалов. Вскрыла бутылку, после разливая черное в отражении вино.
Что же ты делаешь? Дома жена и ребенок. Идиллия, начиная от жарких объятий Авроры, что, не смотря на мягкий нрав и покорность, была прямым проявлением страсти, до легких поцелуев дочери в щеку по утрам на прощание. Нужно ли оно тратить свое время и рисковать благополучием ради фееричного ничего? Жалкая интрижка, такая же жалкая, как и картина на стене. Никто не узнает.
Она задерживается. Скосившийся на нее Дэвид уловил едва заметное движение локтя в отражении, и отнюдь не в попытке перехватить хрупкие хрустальные ножки. Внутренняя паранойя зашевелилась, сдавливая виски.
Синтия приблизилась, протягивая бокал с вином своему гостю, который принял его с безмолвной благодарностью.
- Спасибо, что довез меня, правда, очень страшно, - лепетая и фальшивя улыбкой, говорит так, будто уже кончила. Какой цирк. – Ну, за Север?
- За Север, - рука дрогнула, прежде чем поднести бокал к губам. Еще секунда, и Дэвид поцеловал собственное отражение. Вино коснулось языка ягодной сладостью.
Глоток, он отпрял от бокала, обращая внимание на свою собеседницу, когда та, отпив вина, положила свою руку ему на грудь, слегка надавливая на нее. Но стан мужчины не дрогнул. Отсчет секунд, как отзвук метронома, согласный биению сердца, напротив которого лежала хрупкая кисть Синтии. Раз мгновение. Два.
Тяжелый отзвук пощечины наотмашь разорвал тишину кухни, а паркет, казалось, качнулся под весом упавшей жалобно и удивленно вскрикнувшей девушки. Одновременно с тем звякнул бокал, разбиваясь на, в тот же момент померкнувшие, осколки.
- Что за? – промявкала она.
Дэвид, качнув головой, поднес ко рту бокал, сплевывая набранное в рот обратно. Поставил бокал на стол, и, перешагнув через лежащую шокированную сотрудницу Севера, направился твердым шагом в сторону кухни, к тому самому месту, около которого до этого вскрывала бутылку она.
Он не нашел то, что искал. Но ладонь, медленно проведенная по каменной столешнице, ощутила едва заметную пыль.
Сука. Жалкая, позорная сука.
Возвращаясь к перепуганной девице, пытающейся встать, Дэвид, не размениваясь на сантименты, сходу ударил ногой Мурр под ребра, откидывая ее в сторону и вновь лишая ее равновесия.
- Хорошая попытка, мисс Мурр, - возвращаясь к официозу произнес Маррей, озирающийся в поисках чего-то, что могло бы связать руки зарвавшейся твари. Потом одумался. – Оно того стоило?
Он присел рядом с ней на корточки, когда та шарахнулась, но не нашла в себе сил, чтобы отползти.
- Как ты?
- Ты не слишком опытна для этих дел, да? – с тональностью старшины, нравоучающего младшего, промолвил Маррей, успокаиваясь. Он был в ярости и только здравый рассудок удерживал от опрометчивых действий, способных перечеркнуть абсолютно все в жизни серийника.
Этого нельзя было допустить.
- Я не знаю, как давно ты этим занимаешься, но, спешу отметить, оно было крайне серьезной твоей ошибкой.
Во рту стоял привкус вина. Тянуло в сон, но адреналин в крови мобилизовал все органы чувств. Хотела усыпить? Зачем?
Она молчала, пока разгневанный убийца не схватил Синтию за подбородок, заставляя ее смотреть на него:
- ОТВЕЧАЙ! – рявкнул он шипящим тоном, не хватало, чтобы еще соседи услышали.
- Я должна была получить компрометирующие кадры..Как…к-как…
- Что «Как»?
Молчание, долгое, выходящее из граней всей этики.
- Если ты не ответишь мне, я стану последним, кого ты видела в этой жизни, - может, ее не проняло.
Дэв поднялся, направляясь к кухонным ящикам. В его руки лег кухонный нож, а пальцем он проверил степень его наточенности. Почти новый. И такого достаточно.
Намек был понят сразу.
- Заснять эротические кадры.
Зачем?
- Для кого?
Она молчала. Молчала достаточно долго, чтобы понять, отвечать она не будет. Но это был не самый последний вопрос.
- Каким образом?
- Камеры.
- Где?
- Шкаф от плиты на кухне.
- Еще?
Молчание.
- Где еще? – тональность посильнее. Лезвие, сверкнувшее в освещении со спины с кухни.
- В спальне и в коридоре.
Достаточная подготовка. Мужчина, отпрянувший, выпрямился в полный рост, в поисках зрачка камеры. Он его нашел не сразу, но искусно спрятанная аппаратура была вскоре обнаружена и карта памяти извлечена, чтобы быть сломанной и спрятанной в карман брюк. Точно такой же исход был и для остальных камер.
Внутри теплился некий огонек, приятное ощущение от того, что кто-то попытался поймать ловца, но не смог. Все еще силен. Руки осмелившейся были связаны шнуром зарядки и прикручены к ножке придатка у тумбочки на кухне.
Синтия не смела двигаться, все так же лежа на полу около стола. Дэвид, нашедший телефон, приземлился на диван, снимая блокировку. Почта, сообщения, собственная фотография на фоне.
Лицо мужчины менялось ровно с тем, сколько находил интересного Маррей.

Вчера в 23:29:
Завтра я сделаю это, все получится.
Сегодня в  08:11:
Хорошо, он в дурном настроении сегодня.

Номер телефона сходится с одним номером, по которому часто звонил Дэвид. Номер жены.
Сегодня утром он с Авророй немного повздорил. Он встал на сторону обиженной дочери, что всю ночь сидела за компьютером, и от того не выспалась и отказалась идти на учебу. И это обидело супругу. Для самого Дэва это было мелочи, и для нее, он посчитал, тоже. Не могла же она за это обидеться так крепко и так скоро вершить наказание?
- Там было снотворное? – прекратил он женские всхлипы своим вопросом.
- Да.
Он кивнул своим мыслям и, помедлив, подошел к столу, поднимая свой бокал и приседая около женщины.
- Пей.
Она было замотала головой, но темные загорелые пальцы грубо разомкнули челюсти, вливая в глотку женщины вино, предназначенное Дэвиду.
У него есть время до утра. В худшем случае – часов пять. Мощные транквилизаторы по иному не действуют.
- Смотри на меня. – словил он уже начавший плыть взгляд, - Если я тебя еще увижу – тебе конец.
Маррей покинул квартиру в холодной злости. На скорости под сто пятьдесят он гнал по пустым дорогам с редкими приживающимися к обочине машинкам. Он не думал о том, что он будет делать. Он и так знал.
Дом четы Марреев встретил его светом из окон на втором этаже, а машина, жаркая от скорости, была оставлена в гараже. Мужчина, размеренно плывущий, поднялся по лестнице и, через мгновение, закрыл за собой дверь.